гэта шэдэўр!

«Они целились в мое сердце»
...
Политические авантюристы, призвавшие распаленную толпу «идти на Окрестина», плели рассчитанный на дураков вздор, что они «принесут цветы». Но эти подразумеваемые цветы были зловещего цвета, а в действительности толпа несла штыри, булыжники и бутылки...
...
И тогда «тихие мальчики», «интеллигентные девочки» бросились врукопашную. На кого? На своих сверстников, на своих братьев.
...
Но что, какая сатанинская сила должна была совратить молодых белорусов, чтобы они решились убивать своих братьев?
...
Непостижимо! И как же хрупок человеческий, по выражению Декарта, тростник, если школьница–старшеклассница, любительница стихов Бодлера и поклонница полонеза Огиньского, готова растерзать такого же мальчишку только потому, что он преградил ей дорогу к тюрьме на улице Окрестина.
...
Громила, надевший рясу священника и бьющий крестом (!) по голове солдата
...
Но дети, дети!
Слабой и нежной рукой школьницы–старшеклассницы они бросали камни, норовя побольнее поразить, изувечить, выбить глаза.
...
..Ее голос дрожит, как раненая птичка...
...
Никого не хочу оскорблять, но всех этих бэнээфовцев с косичками...
...
А ведь как подло били белорусских солдат!
...
— ...На нас налетели как дикие звери. ... Я видел глаза нападавших, это были глаза бессмысленных убийц.
...
Рядового Андрея Пархимовича какой–то подонок норовил ударить коротким штырем под защитный шлем. То, что такой удар мог привести к смерти, он, наверное, знал... Но бил и бил под шлем...
...
Наиболее пострадал рядовой Александр Тарасюк — у него многочисленные ушибы грудной клетки и поясницы. «Били насмерть», — коротко прокомментировал раненый.
...
...показали какого–то пожилого человека, который, очевидно, принес на Окрестина передачу задержанному сыну и теперь в бессильной ярости бормочет зарубежным корреспондентам: «Диктатура!» ... было бы гораздо красивее, если бы его сын или дочка не пытались избить, а то и убить своего сверстника
...
Власть нельзя трогать руками — будет больно!

Советская Белоруссия №57 (22467), Вторник 28 марта 2006 года
Адрес статьи в интернете: http://www.sb.by/article.php?articleID=50593
upd: нешта стаў адкрывацца іншы артыкул.
пад кат, пакуль ня позна

Мать рядового Лосева:

«Они целились в мое сердце»

Солдат, молодой защитник Отечества, всегда пользовался у народа любовью, потому что армия у нас не наемная, не сословная, а по–настоящему — народная. В новой Беларуси, которая не забыла войн, но живет мирно и не имеет к соседям территориальных претензий, военный человек, солдат срочной службы — общий сын. За него переживают все матери, им гордятся все отцы, на него хотят походить все младшие братья.

Наверное, поэтому с таким ужасом и болью смотрели мы по телевидению за мучениями рядового российского солдата Сычева, которого зверски изувечили в казарме...

— У нас такого произойти не может, — говорили в те дни в Беларуси, — не такие у нас люди, чтобы причинить зло солдатику, который выполняет свой самый главный мужской долг по защите Родины.

Но жизнь оказывается беспощаднее. Когда небольшая группа, потворствуемая авантюристами–политиками, попыталась в субботу организовать в Минске беспорядки, то на защиту общественного порядка, согласно приказу, выступило подразделение внутренних войск. Это не какая–то карательная миссия — это конституционная обязанность солдат внутренних войск, призванных по закону обеспечивать общественный порядок.

Командиры и старшие оперативные начальники делали все возможное, чтобы обошлось без столкновений и тем паче без пролития крови. Но перед солдатами была ослепленная злобой толпа, которую Козулин призвал... выдвигаться к охраняемому объекту (проще говоря, спецприемнику управления милиции Минска), где содержатся арестованные преступники всех мастей. Для чего? Что это за «штурм Бастилии»? Политические авантюристы, призвавшие распаленную толпу «идти на Окрестина», плели рассчитанный на дураков вздор, что они «принесут цветы». Но эти подразумеваемые цветы были зловещего цвета, а в действительности толпа несла штыри, булыжники и бутылки...

На пути толпы встала солдатская шеренга. И тогда «тихие мальчики», «интеллигентные девочки» бросились врукопашную. На кого? На своих сверстников, на своих братьев.

Телевидение показало всю мерзость поведения толпы.

Нормальные люди содрогнулись, столкнувшись с оборотной стороной медали «голубых революций» и «ненасильственного протеста».

Да, мы видели по ТВ, как озверевшие потомки французских эмигрантов убивали своих полицейских. Но что, какая сатанинская сила должна была совратить молодых белорусов, чтобы они решились убивать своих братьев? За что? За предвыборный позор Милинкевича и Козулина? За отсутствие у них «процента»? Непостижимо! И как же хрупок человеческий, по выражению Декарта, тростник, если школьница–старшеклассница, любительница стихов Бодлера и поклонница полонеза Огиньского, готова растерзать такого же мальчишку только потому, что он преградил ей дорогу к тюрьме на улице Окрестина.

Конечно, толпа, в особенности разъяренная и потерявшая все моральные ориентиры, состоит из микрокосмоса заряженных частиц. Громила, надевший рясу священника и бьющий крестом (!) по голове солдата, — это клинический случай. Козулин, как азартный игрок, возомнивший, что пробил его звездный час, — тоже психологически понятен. Мы уже писали, что Милинкевич, не нашедший других аргументов, кроме как обещания «избавить от страха», убедился, что означает эта брутальная мысль на практике. Избавить неискушенную молодежь «от страха» перед законом, перед моралью, сделать ее готовой искалечить выполняющего свой солдатский долг белорусского хлопца — это страшная политическая ответственность. Поэтому Милинкевич не пошел «штурмовать» окрестинский спецприемник, может быть, в последнюю минуту он вспомнил о здравом смысле. Козулин, заигравшийся в герои, похоже, лишен и этого качества.

Но дети, дети!

Слабой и нежной рукой школьницы–старшеклассницы они бросали камни, норовя побольнее поразить, изувечить, выбить глаза.

У этих девочек и мальчиков есть отцы и матери?..

И что они, их отцы–матери, могут сказать сегодня витебчанке Ирине Лосевой, чей сын Слава, солдат второго года службы, получил опасную для жизни травму? Наш корреспондент разговаривал с солдатской мамой. Ее голос дрожит, как раненая птичка:

— Когда мы увидели на экране нашего мальчика с перевязанной головой, это был ужасный шок. Я не знаю, как выдержала. Первым желанием было все бросить и лететь в Минск. Хорошо, что через час Слава позвонил и успокоил. Он у нас парень неизбалованный, мечтал идти в армию, гордился тем, что его отец — военный. До сих пор не могу понять, как можно довести себя до того, чтобы стать извергом, бросить камень в глаз своему же, белорусскому, солдату. Какие здесь нужны слова, какие дискуссии? Мне бы хотелось посмотреть в глаза той, которая родила и воспитала изверга. Я — женщина, я никому не желаю зла. Но каждую ночь я шепчу одно: тот, кто бросил камень в моего сына, целился в мое сердце.

Рядом с рядовым Лосевым излечивает рану рядовой Максим Фадеев. Его отец Игорь, коренной минчанин, лишь крепко сжимает зубы:

— Максим мечтал о службе, он не любит красивых слов, молчаливый. Перед самыми проводами в спецназ 3214 сказал, что счастлив тем, что будет защищать людей. И вот грянул его час. Максима серьезно покалечили, но я уверен, что он залечит раны и вернется в строй. А про мое отношение к тем, кто все это устроил, кто отработал «телевизионную картинку», лучше не спрашивайте. Я — мужик откровенный, могу и без дипломатии резануть. Мне, понимаете, и за сына обидно – лучше бы я взял себе его боль, и за «политиков», которые свое желание повластвовать переворачивают так, будто у нас в стране тут общество разделилось. Ерунда полная. Никого не хочу оскорблять, но всех этих бэнээфовцев с косичками у нас если наберется тысяча–другая, то хорошо. Так что ж, кланяться перед ними, подчиняться? Но и самосуда быть не должно. У нас есть государство, так что тот, кто искалечил солдата, должен ответить по закону.

А ведь как подло били белорусских солдат! Наш собеседник рядовой Тарасюк рассказывает:

— По приказу мы встали в боевой порядок и преградили улицу. Несколько минут была пауза, а потом в нашу сторону полетели камни, палки и бутылки. На нас налетели как дикие звери. Конечно, мы бы не отступили, но злоба была ни с чем не сравнимой. Я видел глаза нападавших, это были глаза бессмысленных убийц. Я не успел увидеть, как мне в бок вонзилась палка. Спасибо ребятам, которые оттащили меня в безопасное место и оказали помощь.

Рядового Андрея Пархимовича какой–то подонок норовил ударить коротким штырем под защитный шлем. То, что такой удар мог привести к смерти, он, наверное, знал... Но бил и бил под шлем...

По сообщению замначальника Республиканского госпиталя Леонида Кузьмича, было госпитализировано 11 солдат и сержантов. Наиболее пострадал рядовой Александр Тарасюк — у него многочисленные ушибы грудной клетки и поясницы. «Били насмерть», — коротко прокомментировал раненый.

Обо всем этом не передает «Евро-ньюс» и не пишут корреспонденты зарубежных СМИ, ради которых политические провокаторы устроили в Минске страшный спектакль. Серьезно раненных белорусских юношей они не замечают. Зато моральные мучения бывшего польского посла, который, как ночной тать, приехал в другую страну и тайно подзуживал людей, — подаются западной публике в интонациях голливудских блокбастеров. 30 раз на экране «Евроньюс» показали какого–то пожилого человека, который, очевидно, принес на Окрестина передачу задержанному сыну и теперь в бессильной ярости бормочет зарубежным корреспондентам: «Диктатура!» Конечно, не к лицу и тяжеловато ходить деду с пакетом к тюремной проходной. Но было бы гораздо красивее, если бы его сын или дочка не пытались избить, а то и убить своего сверстника только потому, что их одурманили обещания «избавить от страха». Разумеется, современный человек не должен бояться ни ведьм, ни бесов, ни домовых. Но должен бояться преступить закон и знать, что тот, кто дотронется рукой до представителя власти, исключает себя из семьи цивилизованных людей. Власть нельзя трогать руками — будет больно!

людзі, я катаўся па падлозе!
няўжо гэта не прыкол?
няўжо гэта не баян?
можа, гэта чарговая падробка?
няўжо піпл гэта хавае?
гэта што, экспэрымэнт?

нельга дапусьціць, каб народ ня ведаў сваіх талентаў
аўтара!